Стихи и песни Булата Окуджавы

Сказание о рождении Тбилиси

Из Хута Берулава

1

...Да, стрела Горгасала под Мцхетой фазана подранила.
Было давнее утро, почти позабытое, раннее.
Лес дремучий шумел, непонятные травы цвели,
и горячий источник, как кровь, клокотал из земли.

И подбитый фазан у источника этого корчился,
он из сил уже выбился, выдохся, он почти уже кончился.
Он не видел уже ни земли под собой, ни небес над собой...
Но его окропили горячей водой голубой.

И тогда вдруг взметнулись широкие крылья фазаньи.
Слуги царские вскрикнули странными голосами: -
Эту воду бессмертия, боже, навеки храни!.. -
И со страхом четырежды перекрестились они.

Встал Вахтанг Горгасал и сказал свое властное, царское:
- Не пристало дела мне решать суетливо и наскоро.
Но я вижу, что Мцхета отныне должна уступить:
быть Тбилиси столицею, новой столицею быть.

В этой маленькой крепости наша надежда таится:
здесь горячие воды бессмертья изволили литься...
Сел в седло государь. Добрый конь закусил удила
и помчался к той маленькой крепости, словно стрела.

2

Эй, плотники! Каменотесы!
И повара, и водоносы!
Кто от труда не занемог!
Кто не из царства лежебок!

Эй, настоящие мужчины!
Эй, настоящие грузины!
Сходитесь делу послужить,
чтоб новый город заложить!

3

Когда войны шаги раздавались грузные,
от мала и до велика все подымались в Грузии.
И, у небес снисхождения не испросив,
брали оружие, слыша свободы призыв.

Когда улыбалась грузинскому войску победа,
бывала воспета победа нелегкая эта.
И враг никогда не умел разорвать этот круг,
что составляют братство, сабля и плуг.

Вот и теперь по призыву они собираются,
родине милой они послужить постараются.
И по обычаю, предки который ввели,
каждый с собою берет по щепотке земли.

4

Может, столько веков, сколько цепь эта синяя горная,
неприступная крепость Армази стоит молчаливая, гордая.
Вот качнулись ворота дворцовые, радости полные,
и царю развеселые радуги хлынули под ноги.

Словно реки к морям подступают широкими устьями,
так сходились к царю мастера, всяк другого искуснее.
Вот стоят кахетинцы, своими делами известные,
и готовы к работе их мудрые руки железные.

Вот, как волны Риони, и сомкнуты, и едины,
из-за Лихи спешат перевалами имеретины.
(И кипит, и волнуется древняя гордая Мцхета:
неужели забвение ей обещает все это?)

И сказал Горгасал, улыбаясь, гордясь и надеясь:
- Вся Колхида сошлась. Все эгрисское войско слетелось!
И Месхети, взгляните-ка только! И Рача-Таквери...
О, во многих делах мой народ закален и проверен!

О, не раз они шли, за родимую землю стараясь...
Вот хевсуры и сваны стоят, на кинжалы свои опираясь.
Вся земля поднялась, все сошлись, все сбежались, слетелись.
Нет таких мастеров, чтоб по дальним углам засиделись.

5

Время шло. И сверкали его разноцветные крылья.
Мастера основание нового города рыли.
И по горсти земли, принесенной со всех уголков,
в основание бросили, чтобы - на веки веков.

Поднимался тот город стремительно, с каждым мгновеньем.
И услышал Вахтанга он мудрое благословенье.
И простер он тогда над Курою два сильных крыла...
И притихшая Мцхета свой голос тогда подала:

"Я ведь тоже за Картли пострадала сполна:
то война, то пожарища, то снова - война...
Разве это не так, о моя сторона?
Горькая, гордая моя страна...

Разве не со стен моих голос трубы
тебя, мой народ, поднимал для борьбы?
Разве не я тянула с тобой
суровую лямку нашей судьбы?

Разве я падала трусливо в бою?
Разве не хранила я вольность твою?
Враг приходил выжигать и косить,
но разве он смог меня погасить?..

О новый город, вот ты какой!
Я молча склоняюсь перед тобой.
Во имя родины и любви
благословляю тебя. Живи."

6

Я по Колхиде шел, и то сказанье
вдруг замаячило перед глазами.
И звон столетий на меня обрушился,
как будто клад внезапно обнаружился.

- А правду ли твердят легенды эти? -
Телави я спросил и Триалети.
Спросил у старой башни Нарикала,
чтобы во лжи меня не упрекала.

Спросил у гор я, и спросил у выси,
у мученицы сказочной Крцаниси.
И я в ответ, как грохот водопада,
со всех сторон услышал: - Правда!.. Правда!..

Я ничего не выдумал, я вслушивался,
как водопадом пестрый клад обрушивался.
Я просто подхватил народом спетое.
Я просто шел, его дорогой следуя.

Я весь в долгу пред ним, святым и гордым,
перед Тбилиси - древним моим городом.
Как расплачусь? Что я сумею выплатить?
Не выплатить, хоть сорок бочек выкатить.

Хоть весь Тбилиси в грудь свою вмещу я,
не выплачу и слова не сыщу я.
Мне лишь бы с ним всегда и до последнего,
чтоб он и я... И чтобы без посредника.

И чтоб легенда эта не скудела,
а чтоб она, как голос гор, гудела.